71

Таджикистан, юго-западный приграничный район

Зенин с товарищами бежал на пределе сил. Все дальше от них раздавались автоматные очереди, редкие взрывы гранат. Скорее бы добраться до бивака Юсупа, думал Михаил. А там оставить Костю и снова назад. Слишком велика численность противника. На месте оставаться нельзя, боевики Безари массой задавят небольшой отряд. Сейчас они рассредоточились, задача у них простая: постараться обойти группу, зажать в тиски, подавить массированным огнем.

Нет, на месте оставаться никак нельзя. А вскоре при отходе «беркуты» окажутся в очень невыгодном положении, они выйдут на открытую местность. Пичуга вместе с командиром пройдет ее легко, а вот Николо с бойцами придется туго, за ними по пятам следуют боевики. Разведчикам придется стрелять наугад, вслепую, иногда просто для того, чтобы дать знать о себе, о наличии боевой мощи – чисто психологический момент, но в данной ситуации он стоил дорого: боеприпасов. Плюс еще один неблагоприятный фактор: ночь. Патронов расходуется намного больше, чем в светлое время суток.

Зенин неожиданно выругался. Вот уже около десяти минут они идут в приличном темпе, и он не замечал усталости ни в Ловчаке, ни в Печинине. А вот Костя стал уставать, это очевидно, дышал ртом, тяжело, сбивчиво. И только сейчас Зенин, бежавший во главе отряда, обнаружил, что Костя тащит с собой огнемет.

Твою мать!.. Спросить, почему он не передал «шмеля» тому же Пичуге, который с некоторых пор влюбился в огнемет и тащил бы его, чувствуя прилив сил от соприкосновения с камуфлированным покрытием грозного оружия, глупо, сам виноват, не доглядел. А сейчас «шмель» просто выматывал Костю. Нести по очереди? Сейчас каждая секунда дорога. Но какое-то время потратить придется, чтобы сбросить огнемет.

Зенин резко остановился. Печинин от неожиданности наскочил на него. Михаил не шелохнулся.

– Сбрасывай эту «дуру». На кой хрен ты взял ее?! – Михаил покачал головой. – Костя, Костя... Тебе скоро из винтовки стрелять, а ты мышцы качаешь! Давай сюда.

Зенин снял с плеча Печинина огнемет, отбежал на несколько шагов и спрятал его в небольшой расщелине, как раз в том месте, где вчера они с Ремезом сделали короткий привал, чтобы напиться. Сзади раздались шаги. Михаил обернулся. Костя протягивал ему сумку с капсулами огнесмеси.

– Ну что, полегче? – спросил Зенин, когда они возобновили движение.

– Ага.

– Только без обиды. У нас телячьи нежности не приняты. Все эмоции – в глаза.

– Я сам такой, – отозвался Костя.

– Наш человек. – Михаил взвинтил темп до предела. Звуки перестрелки стали едва различимыми.

Успеем, подумал Зенин. Мы успеем.

Радиостанция на груди шипела и стрекотала автоматным огнем.

Кавлис, поддерживая Гвоздева за шею, перевязывал ему голову. Саша получил серьезное осколочно-проникающее ранение головы. Кожа на левом виске почти отсутствовала. Он держался из последних сил и, пока Николай делал перевязку, продолжал отстреливаться.

Боевики Расмона обложили отряд «беркутов». В быстром темпе не удалось пройти открытый и хорошо простреливаемый участок пути. Огонь из «узи» был настолько плотным, что Сапрыкину буквально изрешетили ноги и голову. Сейчас мертвое тело товарища тащил на себе Касарин.

Они уже выбрались из проклятой долины. Ряды берберийцев заметно поредели, их осталось не больше пятидесяти человек, но они, похоже, не знали страха.

Кавлиса тоже зацепило, ранение оказалось легким, пуля навылет пробила левую руку, не задев кости, однако горящая огнем рана давала о себе знать, Николай почти не чувствовал руку.

Когда граната рванула рядом с Гвоздевым, Сапрыкин сделал все, чтобы Николай смог оттащить раненого в укрытие. Он поменял шнек с обычными патронами, поставив на его место магазин с трассерами. И длинными очередями вызвал огонь на себя. Около пятидесяти стволов были направлены в его сторону, Сапрыкин был обречен.

А до выхода из долины оставалось так мало... Рискуя жизнью, Касарин добрался до своего товарища и вытащил его. Но уже мертвого. И сейчас продолжает нести его на себе.

Кавлис помог Гвоздеву подняться. Посмотрел вперед – как много еще предстоит пройти... Теперь их прикрывал только один человек: Слава Михайлин. Он отстрелял уже семь магазинов, подходил к концу восьмой. Сколько они еще смогут продержаться? Полчаса, час? Потом последний резерв – Алексей Ремез. Может, Зенин с Ловчаком подоспеют к этому времени. На этот счет у них указаний не было, но они должны прочувствовать ситуацию. Вот тогда... Тогда все будет нормально.

Зенин напряженно всматривался в экраны бинокля. Портативная радиостанция молчала, Михаил выключил ее загодя. Чем больше он смотрел, тем сильнее его разбирала злость: они теряли время. Но и одним бесшабашным набегом на временный пост Юсупа погоды не сделаешь. Сначала разведка.

Боевиков он посчитал по головам и довольно долго всматривался в тропу, уходящую в скалы. Нет, они все ушли, через час-два должна произойти торжественная встреча в горах: здрасте – здрасте, никого по пути не встретили? И по рации свяжутся с Юсупом. Хорошо, если тот находится в «КамАЗе». Если нет, тоже не беда. Успеем. Впритык. Хотя немного опаздываем. Намного опаздываем.

– Ну все, – Михаил оставил рядом с Костей бинокль и снял пистолет с предохранителя. – Ты, Костя, не тяни. Будем тебя ждать. Твой первый выстрел – сигнальный. Только дай нам подойти к машинам. Очень прошу: хохла не подстрели.

– Да, – шепнул Ловчак, – а ты смотри не подстрели меня, «витязь». Убедительно прошу.

У Жени было круглое лицо, нос седлом. Глядя на него, действительно подумаешь, что он был вскормлен не материнским молоком, а на куриных яйцах и свином сале с чесноком.

«Беркуты» и вдвоем могли грамотно разобраться с боевиками, но дали Косте приобщиться к делу и свести риск внезапного нападения до минимума. В определенный момент он будет прикрывать их, а чувствовать за спиной товарища – ни с чем не сравнимое чувство.

Костя остался на возвышенности. Он проводил через свою оптику товарищей и, когда они заняли свои места у машин, повел стволом в сторону костра.

Двое часовых смотрели на огонь и, судя по жестам, вели беседу. «Беркутов», которые обошли бивак с двух сторон, они не заметили. Даже Костя на какое-то время потерял Зенина из вида, но вскоре нашел: зеленоватая тень в оптическом прицеле прильнула к борту грузовика. У крайней машины справа застыла фигура хохла.

Последнее время Костя работал инструктором в спортивно-стрелковом клубе, с оружием почти не расставался. Зимой баловался на городских соревнованиях по биатлону. Когда подходил к очередному огневому рубежу, слегка подрагивали руки, сердце ускоряло свой бег. Не совсем удачный момент для стрельбы. После полного выдоха тело немного успокаивалось, мишень в оптическом прицеле слабо пульсировала только от ударов сердца. Прицелившись, нужно было поймать момент между двумя ударами сердца и нажать на спусковой крючок. Это важный момент. Не выполнишь последнее правило – промажешь.

Сейчас Костя волновался. Голова боевика мягкими, почти неуловимыми толчками колебалась в оптике. Теперь поймать момент между двумя ударами сердца. А лучше не думать об этом. Это просто мишень, а позади несколько километров снежной трассы. Нужно положить пулю точно в черный кружок мишени и переместить ствол в сторону. И еще раз выстрелить.

Зенин, наверное, нервничает. Ну, давай: раз, два...

Боевик неожиданно опустил голову и бросил в костер палку. Выпрямился.

Костя глубоко выдохнул, сердце работало быстро, намного быстрее, чем на марафоне биатлона. Сейчас он должен будет убить человека. Впервые в жизни. Но позади Кости семь человек, в них стреляют, может, кого-то уже нет в живых.

Сердце не слушало своего хозяина, разве вклинишься в его удары? Оно не делает пауз.

Еще один выдох. Перекрестье прицела, согласно соответствующим поправкам, находилось в верхней трети головы боевика и чуть левее. Не было времени, чтобы проделать более точную корректировку, однако Костя запомнил, что кучность у него получается хорошая, однако смещенная вправо на «полтретьего». Сейчас он учел эту поправку, которую необходимо было выполнить вручную, чисто визуально. Да еще глушитель. Во-первых, он снижает начальную скорость пули. Во-вторых, нередко уводит пулю в сторону, незначительно, но все же.