Жизнерадостный Кришталь не дал Кавлису сказать ни слова и потащил его к открытому джипу.

– Здесь, друг мой, можно открыто кричать на любую тему. Смотрите. – Евсей отбросил парусиновую накидку. На сиденье и между задними и передними креслами вповалку лежало оружие: пистолеты-пулеметы «бизон», снайперские винтовки, реактивный пехотный огнемет «шмель», гранатометы, пистолеты, в которых Кавлис без труда узнал грозную «гюрзу» и совершенно новые автоматические пистолеты «чи-зет 97 В» довольно крупного калибра – 11,4 миллиметра.

– Ну разве я был не прав, когда говорил вам, что любое затеянное дело может осуществиться всерьез только тогда, когда в составе исполнителей есть хоть один еврей! – Евсей поманил Николая пальцем.

Патроны и гранаты были упакованы в стандартные зеленые ящики. Евсей открыл один из них и вынул довольно странное приспособление.

– Это от меня лично, причем бесплатно. Четырехзарядная наствольная насадка для залповой стрельбы. – Евсей поднял указательный палец и многозначительно добавил: – Новинка. Объясняю. Наворачиваете насадку на ствол автомата, в каждый из четырех стволов закладываете по маленькой гранате со слезоточивым газом и стреляете холостым патроном. Гранаты вылетают и срабатывают на расстоянии 30 метров – это учтите.

– Спасибо, хотя вряд ли она нам пригодится. – Кавлис улыбнулся. – Совсем недавно я слышал об этой насадке. С ее помощью один ваш друг хотел ограбить налоговую полицию.

– Запомните, молодой человек, – нравоучительно произнес еврей, – у Евсея Кришталя никогда не было и не будет друзей, только знакомые, хорошие знакомые и не очень хорошие знакомые. Так вот, все три этих категории никогда не станут грабить налоговую полицию; и в налоговой полиции у меня никогда не будет хороших знакомых. Вы думаете, я настолько богат, чтобы мной заинтересовался налоговый полисмен? Фи! Это сегодня я богат, а завтра, если я заплачу налоги от продажи оружия, буду беднее дехканина. На мне останутся только лапти из высокопрочной непромокаемой лозы, которые мне уже давно плетут «органы». И вот тут-то все мои знакомые и не устроят мне бурную овацию. Это я в приличном костюме от Зямы Аграновича фигура, а если меня раздеть, я дерьмо. Помните старый одесский анекдот, который кончается красивой фразой: «Кепку будете мерить?» Так вот я вас спрошу: «Вы довольны заказом?»

– Вполне. Помнится, в Новограде вы упомянули, что можете доставить товар в любую точку даже Таджикистана.

– И я не отказываюсь от своих слов. Могу добавить и другое слово, хотя страшно ненавижу его: схвачено. У меня все схвачено.

– А дважды сумеете?

На лице Евсея проскользнуло удивление.

– Не понял... Что – дважды доставить в Таджикистан?

– Да, сначала в одно место, потом в другое.

– Вы разоритесь на моих счетах, молодой человек. Однако мне стало любопытно, поговорим на эту тему. Итак?..

35

Таджикистан, юго-западный приграничный район

– Облейте его водой... А теперь в клетку его!

И снова удары струн тамбура, бьющие, как плеть, по кровоточащей душе; снова нескончаемый заунывный голос, терзающий сердце:

Безари, сволочь...

Отряд Расмона в течение двух дней проделал большой путь, удаляясь от места прежнего базирования на юго-запад. Они не торопились, подолгу останавливаясь в кишлаках, пока не добрались до конечной цели – брошенного кишлака Умуджкант в нескольких километрах от границы с Афганистаном.

Этот поселок с полуразрушенной крепостью на окраине в свое время был базовым лагерем Безари, именно здесь настигли его воины Черного Назира. Сам Расмон с тяжелым сердцем выбрал это место для временного бивака, поскольку здесь была налажена надежная тропа в Афганистан и тут же предстояло провести выгодную сделку – получить из-за границы оружие и взять большой груз опия. Потом, оставляя по правую руку Шаартуз, через Термез переправить опий в Туркмению, оттуда в ставший ненавистным Казахстан, отделивший плотным кольцом несколько бывших союзных республик от России.

Последний раз Безари получил крупную партию автоматических карабинов «узи», стреляющих девятимиллиметровыми пистолетными пулями. Несмотря на увеличенные размеры – длина карабина составляет восемьдесят сантиметров, а вес около четырех килограмм, – они пользовались большим успехом в криминальных структурах. И Безари получил выгодный заказ. Тем же структурам предназначался и опий. Почти все бойцы его отряда были вооружены израильскими «узи».

Пожалуй, он появился в Умуджканте слишком рано, товар придет только через десять дней, но Безари решил сменить место базирования по причине недовольства Юсупа и других полевых командиров. Прямых угроз в свой адрес он пока не получал. Через месяц-два никто не вспомнит убитого судью, так или иначе замешанного в деле Черного Назира и взявшего на себя ответственность судить его. Нет, родственники Кори-Исмата не погибли от руки Орешина, однако факт тот, что от рук пришлых погибли таджики. Были и другие судьи, так же ревностно относящиеся к шариатскому правосудию, и все же Безари выбрал именно его. Выбрал давно, спустя год после того, как залечил раны и отлежался, собрал новый отряд уже не из таджиков, а из пришлых; за таджиков-воинов приходилось платить слишком высокую цену, идти на конфликт с другими полевыми командирами. В его отряде было только двенадцать коренных таджиков. Если раньше Безари был непримиримым по идейным соображениям, то сейчас стал обыкновенным разбойником, возглавив банду головорезов из-за границы. Приблизительно так убежденный вор становится коммерсантом.

Однако идеологическая непримиримость все еще крепко сидела в Безари. Он также отвергал телевидение, прессу, телефон, радиосвязь, хотя последняя все же бередила голову полевого командира, склоняя к нарушению устоев некоего духовного анахронизма. Внутренняя борьба шла с переменным успехом, радиостанциями он пока так и не обзавелся. А вот его полевой собрат Юсуп уже нарушает тишину эфира гортанным голосом.

В кишлаке давно никто не жил, кроме глубокого старика табиба, лечившего раньше душевнобольных, и его уже престарелой дочери Рахимы; младшая дочь Айша умерла в девятый месяц солнечного календаря в прошлом году. Они были отрезаны от мира – ни телевизора, ни приемника, ни газет. Варили маш и джугару, жили в своем прежнем доме, хотя самый большой и богатый дом в кишлаке, как и все остальные, был свободен. В основном постройки были сделаны из глины с примесью алебастра. Месяц назад сильным ветром порвало провода, соединяющие линию высокого напряжения с поселковой подстанцией. Табиб смотал оборванные провода и сложил их возле подстанции.

– Здравствуй, старик! – Безари остановился в середине единственной улицы поселка, поджидая спешившего к нему навстречу табиба. – Я привез тебе последнего пациента. Вечером придешь, взглянешь на него. Мне интересно знать, что ты скажешь.

Аксакал был туговат на ухо и ничего не понял из слов гостя, однако надеялся, что несколько дней его желудок порадуется мясной пище, небо вспомнит давно забытый вкус сахара.

Он закивал головой, а Безари подумал, как можно выжить, будучи отрезанным от мира сего, имея только мотыги и неприкосновенный запас семян. Изредка в село заглядывали пограничники, угощая старика сигаретами. Тот не отказывался, складывая их в коробку. Лучше бы принесли консервы или сахара.

– Заодно накормим тебя, – уже громче возвестил Расмон.

На этот раз аксакал понял его. Он улыбнулся, выставив единственный зуб.

– Да возблагодарит тебя Аллах за доброту твою.

Пленнику дали размять ноги и спину, позволили сделать глоток воды, проглотить кусок лепешки.

– В клетку!

Вскоре оказалось, что клетку поставили слишком близко к дому, благодатная тень постепенно накрыла пленника, давая ему временную передышку. Безари, исправив ошибку, решил поговорить с пленником.