– Держи, братан. Живет твой приятель на Большой Песчаной. Тут дом, квартира, номер телефона. Незнание хотя бы одной цифры не освобождает тебя от ответственности... Понял? Можешь сразу и позвонить. Он кто, твой сослуживец?

Николай кивнул, набирая номер телефона Ремеза.

Трубку никто не брал.

Братья в этот вечер как следует приложились к бутылке. Николай, сам того не замечая, разоткровенничался, рассказал про Орешина. А Дмитрий после этого разговора долго не мог заснуть. Вместе с буйным хмелем в голове бродили удручающие мысли; иногда они где-то застревали, и тогда Аксенов по-молодецки зазывал их: «Эй вы, мысли мои, скакуны!» А когда они не хотели отзываться на голос хозяина, он пьяно дразнил их: «Эх вы, мысли, как хрен повисли!»

А вообще Дмитрия задели откровения Николая: друг значил для него больше, чем брат. Что ж, для Кольки это именно так. Он сам выбрал себе даже не дорогу, а тропу, которая последние годы называлась медвежьей, вот пусть и топает по ней. Топает, зная, что впереди зыбкое болото; сам утонет и других за собой потянет. Того же ремеза-птаху, которого Аксенов в глаза не видел, но ему уже было жаль его. Нет, это не пьяные мысли, совсем не пьяные. А Колька – он... отрезанный ломоть, вот он кто. Никому не нужен, даже самому себе: ни жены, ни детей, ни плетей. Или еще складнее: Николай – ни кола и ни двора. Бирюк бирюком.

А если кто спросит: «Кто твой брат, расскажи о нем?» – что ответить? В голове только анкетные данные:

Кавлис Николай Александрович родился в 1968 году в городе Великие Луки, майор войск специального назначения, награжден орденом «За заслуги перед Отечеством 2-й степени», медалями. Окончил Рязанское воздушно-десантное командное училище. В 1990 году вошел в состав спецгруппы при Министерстве безопасности. Владеет всеми видами стрелкового оружия, специалист по холодному оружию, владеет приемами рукопашного боя. Холост.

Дмитрий нетрезво хохотнул: конечно, холост. В связях, срамящих репутацию холостяка, замечен не был. И характер. О! – северо-нордический. Заполярный. Тайно посещает любовницу, Снежную Королеву, обливается студеной водой из ковша Большой Медведицы. Что еще... Ах да: звезд с неба не хватает, довольствуется своим микросозвездием на погонах.

Аксенов встал, шатаясь доплелся до кухни, напился воды из-под крана и снова лег в постель. Глаза в потолок. А там написано: ДРУГ – БОЛЬШЕ, ЧЕМ БРАТ.

Нет, Колян, ты задел меня. Он, зараза, словно на что-то намекает. Нечего намекать, скажи прямо – и весь разговор. Боишься, что не пойму? Могу и не понять, раз никогда не было настоящего друга.

Аксенов растолкал жену и пьяно зашептал ей на ухо:

– Наташ, а может, переизбрать Кольку?

Она недовольно повернула к нему голову.

– Ты чего городишь? Куда переизбрать?

– Не куда, а в кого. В друга. Из брата в друга.

– Спи.

– Я серьезно. Взять и переизбрать. – Дмитрий обнял жену под одеялом и задышал на нее водочным перегаром. – Эх, Наташка... Вот сейчас Колька приехал, а у меня нет к нему братских чувств. А поговорил с ним, появились другие. Я его потерял как брата, но нашел...

Наталья двинула его локтем.

– Ты будешь спать или нет? Никому покоя не даешь!

– Принеси водички, а?

– О Господи... – Жена отбросила одеяло и пошла на кухню.

– Наташ!

– Да не кричи ты! Иду. – Она подошла к кровати и протянула мужу стакан с водой. – На, пей.

Аксенов в два глотка осушил стакан. Облизывая губы, продолжил:

– Я у него спрашиваю: «И что за жизнь у вас такая?» Он отвечает: «Жизнь нормальная: год за два, харчи казенные». И вдруг я понял, почему год за два.

– Понял, да? – Жена зло зыркнула на него. – Молодец, завтра расскажешь. А сейчас спи.

Но Дмитрий никак не унимался.

– А помнишь, мы дочке рассказывали, что ее дядя геологом работает? Приехал геолог!

11

Костя Печинин стоял в начале улицы Чкалова и останавливал машину. У его ног находилась огромная коробка из-под телевизора «SONY». «HiBlack Trinitron 29» было написано на ней. Вместо телевизора внутри лежали камуфлированные костюмы, жилеты и автоматы «клин-2».

Повернувшая с Краснодарского проспекта «Волга» прижалась к обочине. Водитель сам проявил инициативу.

– Тебе куда, парень?

– Извини, мужик, мне грузовая нужна.

– Да уместим, не бойся.

– У меня еще есть груз, так что извини.

«Волга» отъехала. Почти тут же, освещая ближним светом пространство, рядом притормозила долгожданная «ГАЗель», удобная машина для отряда в десять человек.

– Куда?

– Недалеко, вниз по Чкалова. Поможешь?

Водитель откинул край тента, взялся за коробку и вдвоем с Печининым поднял ее в кузов.

В салоне водитель потянулся к ключу зажигания. Костя остановил его:

– Погоди.

С двух сторон улицы к машине устремились несколько человек. В кузове раздался шум, машину несколько раз качнуло.

Водитель перевел взгляд на пассажира. Тот уже достал из-под куртки короткий автомат.

– Понял, – хозяин «ГАЗели» тяжело сглотнул.

– Слушай меня внимательно, мужик, так же внимательно ты выслушаешь того, кто займет мое место.

Появился Сергей Шевцов, переодетый в камуфляж. Водитель не успел разглядеть его лица, поскольку тот коротко приказал:

– Смотреть только вперед! Поехали.

Огромный дом Юрия Блинова светился в ночи всеми окнами. Над одной из каминных труб, несмотря на теплую погоду, вился дымок. На припозднившихся прохожих лаяли две огромные овчарки, свободно бегавшие по просторному двору и время от времени поднимавшие лапы на колеса крутых иномарок. Возле двери, над которой в два света высились арочные окна, стояли два охранника.

Блинов уже выпил бутылку «Финской», однако не захмелел. Не смея поднять на него глаза, в громадном зале сидела почти вся бригада, был здесь и самый близкий приятель и помощник Сеня Монах. Он сочувствовал другу, тем не менее с советами не лез – не время.

«Залетных» искали весь день, обшарили каждую гостиницу, каждый дом, где сдавались комнаты. Коллеги-бригадиры сочувствовали и все же в упор не хотели принимать на себя кручину Блинова; идеальный вариант для них – чтобы Блин подорвался на гранате. Тогда можно было бы поспорить за шикарные площади универмага, по-деловому потолковать с Монахом, преемником Блинова. За него не было бы базара, собрали бы жуликов, почирикали, развели концы. Граната оказалась учебной, а «залетных» после неудачной попытки ограбления, наверное, уже и след простыл. Работали дерзко, умно, значит, и меру должны знать.

Этого мнения, высказанного на сходке, придерживался и сам Блинов, хотя злость душила, как жаба, и именно потому, что они ушли. От ментов прыти не дождешься, землю рыть будут в одном месте, огромную яму выкопают. Затем заведут будильник и по звонку закопают ее. Потому как по большому счету дело связано с криминальной структурой. Они уже там зубоскалят. И даже свои братки втихую посмеиваются – не видел, но чувствовал Блинов. А на нем позор, из слова «авторитет» выбили, как передний зуб во рту, одну букву, самую рокочущую, теперь грозный ранг стал картавым.

Вот твари! Скорее всего, это ментовские гнилые прокладки, их почерк.

Блинов проглотил еще полстакана водки и свирепо оглянулся на открытое окно.

– Чего они там разлаялись?! Вован, иди, крикни на них.

– А толку-то? – Блиновский боевик нехотя поднялся с удобного кресла, пряча злобный взгляд: его при всей братве послали кричать на собак! Он что, крайний, чтобы на нем злость срывать? – Там прохожие ходят, собаки так и будут лаять.

– Ну встань на дороге и гони прохожих, в натуре! Колян, идите вдвоем. Ну что, сука, за день сегодня! С утра маскарад устроили, к вечеру концерт. Только карнавала на ночь не хватает.

Блинов снова повернулся к окну. Собаки во дворе замолкли.

Печинин и Ремез обошли особняк бригадира слева, Стоценко и Кульков – справа, остальные пять человек, за исключением Сергея Учайкина, который остался с водителем в машине, расположились позади дома. У них было два-три часа, чтобы еще засветло познакомиться с местностью и соответственно подготовиться.